Период, когда Трэйси МакМиллан дружила со всей школой (хорошо, двумя третьими школы), был самым страшным в жизни Элайджи Грэма. Потому что как бы сильно он ни гордился способностью девушки найти общий язык практически с любым человеком, страдать приходилось ему. Не надо быть гением, чтобы догадаться: Илай всегда относился к тогда ещё своей подруге достаточно ревностно. Даже слишком ревностно для того, кто являлся ей просто другом. Хотя, вообще-то, был он не каким-то там «просто другом», а самым что ни на есть лучшим другом! Вершиной Эвереста в дружеской цепочке. И не собирался делить своё место ни с соседками по комнате, ни с дружными барсуками, ни уж тем более с новым симпатичным парнем, которого Трэйси заприметила совсем недавно. (И где же это он прятался всё это время?)
Всякий раз молодому человеку приходилось мириться с общительностью МакМиллан, отрывая минуты их драгоценного времяпрепровождения и вручая их каким-то непонятным индивидам, которые переставали быть ей интересны через неделю. Неделю, которую он стоически переживал, то и дело сдерживая незаменимые вставки про то, что очередной приятель не подходил ей в качестве... никого. А порой Грэм не сдерживался и, кажется, только продлевал срок своих мучений, потому что Трэйси-то лучше знала кто ей подходил, а кто нет.
С годами подобных ситуаций становилось всё меньше, и сейчас Илай уже не реагировал так остро на присутствие других людей в жизни волшебницы. Удивительно, но факт: он стойко переносил её новые знакомства, которые она ещё не успела сделать за последние пять лет, практически без скрежета зубов. В конце концов, его Эверест поднялся до таких высот, что ни один товарищ не достал бы до планки лучшего друга и парня в единственном экземпляре. Да и сама Трэйси проводила с ним куда больше времени, чем когда взять её за руку было сравнимо с трёмя мёртвыми петлями на горке подряд. И ему не очень хотелось, чтобы это менялось.
— Я не понимаю, как так вышло, что за все две недели, проведённые в Лондоне, мы не сходили в кинотеатр, — вскидывая руками к небесам, Элайджа поворачивается к рыжеволосой и недовольно качает головой, — Мы просто обязаны заняться этим на рождественских каникулах. «Назад в будущее» будет вторым в списке. Сразу после «Звёздных войн», — пожалуй, фильмы и музыка были теми редкими явлениями маггловского существования, которыми Грэм гордился. Его не трогали ни микроволновки, ни термосы, ни холодильники, однако когда речь заходила о любимых шедеврах юноши, он переставал вскидывать бровями на восторг девушки. Он был готов охать и хлопать в ладоши вместе с ней. Делал он это, правда, в душе, но идея-то понятна?
Говоря о количестве времени, проведённом вместе, внезапно оказаться в окружении толпы малознакомых ребят было непривычно. Как непривычно было заниматься чем-то без МакМиллан, пускай, после завершения собрания Элайджа убедился в своём предчувствии, появившемся несколько дней назад, – вряд ли бы хаффлпаффка оценила по достоинству кружок «помашем нашими палочками». Выглядело это именно так, потому что в большинстве случаев озвученные Гарри Поттером заклинания либо выходили у единиц, либо не выходили ни у кого совсем. Взять к примеру «Экспеллиармус», с которым Грэм возился с начала до конца собрания, чтобы оно стало получаться у него не через раз. Что-то подсказывало: Трэйси бы довольно быстро устала от выкрикивания заклинания, после которого не происходило ничего. И молодой человек был готов смириться с тем, что был единственной надеждой на защиту. Если бы только ни одно «но».
— Пока сложно сказать, — ничего не подозревая, Илай непричастно пожимает плечами и ежится от тёплого воздуха в помещении. Выбивать палочки из рук стоящего на месте противника – не велика заслуга, которой парень явно не был готов хвастаться с выпяченной вперёд грудью. По крайней мере, до той секунды, пока лицо МакМиллан ни расплылось в улыбке и ни приобрело подозрительный вид. В его ответе было что-то смешное или весёлое? Лучше бы Грэм не спрашивал Вселенную этого вопроса, потому что ответ последовал незамедлительно.
Неожиданный тычок, приходящийся на его бок, заставляет волшебника подскочить на месте и развернуться всем корпусом к посягнувшей на его спокойствие. Ошибка номер два, потому что Элайджа видит как меняются эмоции Трэйси, пока та произносит Вингардиум Левиоса, и мгновенно задирает брови вверх, словно спрашивая у мироздания: он только что услышал то, что услышал? [float=right][/float]Он останавливается на месте, щурясь и расставляя кулаки по бокам. Зря. Ведь шоу только начинается, и МакМиллан вытаскивает палочку, предоставляя его обозрению демонстрацию лучшего «Люмоса» за всю историю магии. Жаль, что аплодировать ей никто не собирается.
— Что? Всё? — девушка так быстро убирает инструмент обратно, что Элайджа не сдерживается от сожалений о столь быстро окончившейся сценке. — А я думал, что ты собиралась посвятить неуча в тайны великих заклинаний. Так быстро сдулась? — его рот расплывается в ехидной ухмылке, а сам Илай делает незначительный шаг назад, убирая руки в карманы мантии. — Может быть, ещё что-нибудь покажешь, и я вовсе передумаю на эти собрания? Зачем мне Гарри Поттер, если у меня есть Трэйси МакМиллан? — опять настойчивое движение бровями, должное раздуть рыжеволосую искру с её не менее искромётным юмором. — Или ты только бладжерами умеешь головы пробивать? — ещё один шаг назад, и улыбка волшебника начинает напоминать гримасу хитрого лиса. На самом деле, он ждёт. Ждёт, затаив дыхание, когда настойчивые уколы по больным местам заставят девушку потянуться за спрятанной волшебной палочкой. Кто ждёт, тому воздастся?
Стоит унизившему его орудию показаться в поле зрения, как Илай редко выдергивает давно найденную в недрах мантии палочку и направляет всё своё негодование в рикошетящий возглас:
— Экспеллиармус! — прежде чем Трэйси успевает осознать плачевность своего положения, он добавляет также чётко, — Акцио! — ловким движением волшебник хватает трофей в свободную руку, театрально раскрывает рот от удивления и поднимает обе палочки вверх, смотря то на одну, то на другую с неизменной экспрессией поражения. — Ну, что скажешь? Научился я правильно вычерчивать заклинания или как? — сокращая расстояние между ними, цедит молодой человек.
На самом деле, его совсем не обижало скептическое отношение хаффлпаффки к тому, что происходило за дверьми Выручай-Комнаты. Однако речь здесь шла далеко не о самих занятиях молодого человека и даже не о том, что Трэйси решила поглумиться над чем-то, к чему, между прочим, Илай относился со всей серьёзностью. Они часто по-доброму раздражали друг друга, и иногда Грэм позволял ей одерживать победы в их перепалках. Но только не в этот раз. Только не когда вся его мужественность стояла на кону. Потому что если МакМиллан решила выяснить кто в их отношениях был мужчиной с большой буквы, Элайджа был готов доступно рассказать ей об этом.
— И что же теперь ты будешь делать? — он напирает, всё ещё держа обе палочки в руках, — Где же твой «Люмос», когда он так нужен? — ещё шаг, — А бежать-то некуда, от меня далеко не убежишь, — на всякий случай, он трясёт двумя руками, напоминая, кто здесь мастер боевой магии. Молодой человек и не замечает, как без задней мысли (или с задней) жмёт девушку в ближайший угол, не скрывая удовольствия от собственного триумфа. Наверное, услышь он о том, что станет так вести себя даже в конце лета, и у Грэма из прошлого случился бы сердечный приступ. Но сейчас ни одного сомнения в том, что так и надо, не проносится в его мыслях. Поразительно, но в его мыслях не происходит вообще ничего, кроме злорадного наслаждения лицом МакМиллан. Илай останавливается, опирается рукой о стену и протягивает носу Трэйси её волшебную палочку, заговорщически улыбаясь.
— Я был на высоте? — потому что его чувство собственного великолепия приветствовало всех именно оттуда.

Подпись автора

D I F F E R E N T   M I S S I O N ,  D I F F E R E N T   S C H O O L
i got only one rule

t h e r e   a c r o s s   y o u r   f a c e   t h e   b i g g e s t   s m i l e
[  t h a t   m a k e s   m e   f e e l   i n v i n c i b l e   l i k e   a   c h i l d  ]

Не вслушиваться в режущие по барабанным перепонкам интонации Долорес Амбридж стало, действительно, проще. Теперь, когда Элайджа Грэм больше не чувствовал лежащей тяжести от бездействия на плечах, её голос едва ли доходил до сознания юноши. Он смотрел на растущие таблички со сводом правил и не испытывал раздражения. Наоборот. Отчасти, он радовался, наблюдая, как женщина изводила себя попытками отыскать винтик, не желавший ей подчиняться, и раз за разом терпела поражение. И пускай её бурная реакция на слухи, ходившие по коридорам, настораживала ещё больше, чем нежелание практиковать ЗОТИ, он старался не зацикливаться на этой мысли. В конце концов, что бы их ни ждало, он собирался сделать всё возможное, чтобы справиться.
Это была одна из причин, по которой слова Трэйси вызвали в нём столь бурную реакцию. Глупо отрицать, мнение девушки многое значило для него, и окажись она хитрей, Илай бы не только молчал на уроках Амбридж, но и послал к чёрту затею Поттера, не желая подвергать волшебницу ни единому риску. Но то, что он делал, было важно. Важно для него, потому что он наконец нашёл применение гневу, преследовавшему юношу по пятам. Острое чувство справедливости было его личным проклятием, и Грэму было тяжело видеть, как раз за разом эта женщина несла абсолютную ересь и, что хуже, заставляла в неё верить. Но замечать испуг, граничащий с разочарованием, в глазах девушки было тяжелей, и Элайджа молчал, заталкивая вспышки эмоций как можно глубже. Разве не повод порадоваться, что он нашёл способ бороться с бурлящим котлом в своём сознании? Нет, сэр. Только не для Трэйси «шутницы» МакМиллан.
— Кто обзывается, тот сам так называется! — кривляясь, выпаливает парень. Однако её сравнение ни капельки не трогает его. Как минимум, потому что сам нарывался. Как максимум, в следующие мгновения Элайджа Грэм доказал совершенно обратное. Или колючие соплохвосты умеют также по-мастерски выбивать палочки из рук своих оппонентов? Он очень сильно в этом сомневался.
В жизни Илая было не много моментов, которые он хотел заснять на плёнку, чтобы иметь возможность пересматривать светлые воспоминания в тоскливые дни. И большинство из них, что вряд ли удивительно, были связаны с Трэйси МакМиллан, так что этот был не исключением. Хватало одного короткого взгляда на выражение лица девушки, чтобы ощутить острую нехватку скрытой камеры. Потому что то, что он сейчас наблюдал было бесценно.
— А? Что я? — растягивая кончики губ, молодой человек зеркалит недоумение, вырисовавшееся прямо перед ним. И сколько бы наигранной (или не очень) злости рыжеволосая ни пыталась вылить на него огнём в глазах, ликование в душе Элайджи напрочь отключило все системы самосохранения. И похоже, включило какие-то другие, слабо поддающиеся определению механизмы. — Не знал, что в наших отношениях теперь приветствуется насилие, — дергая бровями, он ухмыляется в ответ. Или для чего она там вытащила свою палочку? Впрочем, стоило ожидать, если учесть сколько раз Грэм был отправлен в крыло мадам Помфри с лёгкой и, главное, меткой руки своей подруги. А ведь кто-то считал волшебницу абсолютно безобидной. Что ж, у Элайджи Грэма были плохие новости для всех заблуждающихся. Не далёк тот час, когда Трэйси МакМиллан примется дубасить его вне поля. Первое предупреждение уже поступило!
— Хочешь проверить? — не став добавлять «ещё раз» интересуется Грэм. В его голове ещё было живо воспоминание о побеге с туфлями девушки к Астрономической Башне. Если память ему не изменяла, МакМиллан тащилась умирающим грузом по лестнице, пока он триумфально ждал её на самом верху.
Палец хаффлпафки влетает ему в щеку, и он моментально ежится, не сдерживая улыбки. Только вот Трэйси продолжает говорить, и незаметно триумф молодого человека сменяется сбивающим с толку волнением, отдающимся глухими ударами в грудной клетке. И казалось бы, в чём проблема, разве он не привык оказываться в жизненном пространстве МакМиллан? Но на этот раз близко чувствуется как слишком близко, а приступ тахикардии состоянием, с которым не очень-то и хочется бороться. И в момент, когда Трэйси решает оставить поцелуй на губах Грэма, часть его подсознания радуется, что у девушки никогда не наблюдалось талантов к легилименции. Не то, что бы там происходило что-то противозаконное. Но заставить Элайджу покраснеть – заставило.
— Что? — от резкой смены температуры в этом разговоре Илай растерянно дёргает головой следом за хаффлпаффкой. Он даже не успевает проследить, как она забирает у него палочку и сбегает из заключения между ним и стеной. На автопилоте Грэм делает шаг в ту сторону, куда его тянут. — Серьёзно? — ему требуется несколько вдохов, чтобы привести организм в привычное состояние и очутиться в одной реальности вместе с Трэйси. — Трэйси МакМиллан признаёт своё поражение и говорит, что ей нужна помощь в практике, и я пойду... есть? — изображая самую непонимающую экспрессию в своём арсенале, возмущается молодой человек и щурит глаза. — Ради такого я готов забыть о том, что такое еда, на ближайшие пару дней, — сжимая губы в многозначительной улыбке, подмечает рэйвенкловец.
И дело было не в том, что девушка редко принимала его помощь. Илай не чувствовал себя бесполезным куском плоти, не приносящим в их отношения ничего хорошего с первого дня знакомства (хотя нельзя заверять, что это было всегда правдой), речь была о том как она принимала эту помощь. О том, как сквозь страдания, упорное отрицание необходимости чужого вмешательства и экзистенциальный кризис, Трэйси сдавалась лишь убедившись в том, что конец близок, и ей не хочется умирать. И раз в одно солнечное затмение ни просто соглашалась на его предложение, а констатировала необходимость самостоятельно. Разве не достойная причина праздника на улице Элайджи Грэма?
— Не так быстро, мисс, — он тянет её обратно за руку, останавливая перед собой. — Неужели ты не хочешь иметь возможность надрать задницу, — парень замолкает, сужая глаза в тонкую полоску, — Как ты там сказала? Колючему соплохвосту? — смеясь, хмыкает Грэм, — Или мы только бегать от меня умеем? — да, к нему определённо пришло чувство бессмертия.

Подпись автора

D I F F E R E N T   M I S S I O N ,  D I F F E R E N T   S C H O O L
i got only one rule

Несмотря на весь скептицизм Трэйси МакМиллан к кружку по интересам, в который так охотно вступил юноша, занятия в Выручай Комнате дали ему перспективу на ситуацию в школе Хогвартс. Среди них было много талантливых студентов. Взять ту же Гермиону Грэйнджер или Саттэра Брэдли, им требовалось куда меньше времени, чем большинству волшебников, чтобы освоить новые заклинания. И всё же Элайджа не мог не задуматься: сколько шансов было даже у одарённых магов против Пожирателей Смерти или тех же слизеринцев, поддерживавших их взгляды? Наверняка многих обучали родители или наёмные преподаватели. То, чем занимался Отряд было действительно важно, как минимум, потому что это давало шансы выжить тем, кто слёг бы при первом же столкновении со своими врагами. И верить в то, что подобного никогда не произойдёт, с каждым днём становилось всё тяжелей и тяжелей.
Где-то в глубине души Элайджа Грэм беспокоился за способности к защите своей девушки. Ему ли не знать как сильно Трэйси не хотела причинять людям боль и оттого не слишком усердствовала во время практики. Нет, он не считал её абсолютно беспомощной, однако всё чаще начинал думать о том, что даже ей – чистокровной волшебнице – может понадобиться тот же банальный Экспелиармус. Ведь как бы он ни хотел всегда защищать хаффлпаффку, они не были вместе двадцать четыре часа в сутки (пускай, и приближались к рекордной отметке). Пока он пропадал на тренировках или вместе с отрядом, пока они расходились по разным классам, кто угодно мог воспользоваться моментом и вылить своё раздражение на счёт их отношений далеко не в словесной форме. Конечно, Илай надеялся, что не было настолько отмороженных студентов, готовых рискнуть и напасть на девушку с фамилией МакМиллан, но что-то подсказывало – ожидать от людей можно было чего угодно. Достаточно вспомнить все разы, когда ученики оказывались в крыле мадам Помфри по вине других учеников, и последние сомнения пропадали.
Разве человек с подобными мыслями мог пропустить мимо ушей желание Трэйси освоить что-то новое, способное если не спасти жизнь, то хотя бы отбиться от обидчиков? Зная Элайджу Грэма, стоило думать дважды, прежде чем разбрасываться подобными словами. Потому что тронувшийся поезд уже не остановить.
— Видишь, отличная мотивация закончить со всем этим поскорей! Думай о столовой, — его щёки до сих пор горели, и чтобы поскорей забыть о тронувшемся в поезде в своей голове, Илай быстро зашагал, ведомый волшебницей, ⏤ И в твоих талантах надирания задниц я не сомневаюсь, — улыбаясь, смеётся Грэм. Стоило уточнить: особенно, его задницы. Кажется, если МакМиллан начнёт ему проигрывать, потеряет палочку и всё, что помогло бы ей в самозащите, в ход пойдут всякого рода запрещённые приёмы. Потому что, как выяснилось, доброй и безобидной Трэйси была со всем окружающим миром, но как только перед ней оказывался орёл с задранным носом, девушка спешила оттянуть этот нос обратно к земле.
К слову, о задранных носах. Хаффлпафка вновь обращается к нему официально, и Элайджа невольно расплывается в ухмылке, останавливаясь напротив девушки. Хочет начать – желание леди закон, и юноша сбавляет весёлый настрой, становясь сосредоточенным и серьёзным. Так было всегда. Когда дело касалось уроков, молодой человек менялся на глазах, переставая быть улыбчивым Элайджей Грэмом, к которому она привыкла. Наверное, стань Илай преподавать в школе в будущем, и он бы заработал себе репутацию самого строгого профессора. Никаких поблажек, никаких забытых домашних заданий, тот кто не понимает – просит помощи, а если не просит, значит, не хочет понять и место ему дворником или сторожем.
Впрочем, сегодня серьёзный настрой не задался с самого утра. Или скорей с момента, когда Трэйси МакМиллан решила, что на неё смотрели всё ещё как на лучшую подругу и мельтешение перед лицом не вызывало никаких эмоций. В какой-то момент волшебник устаёт смотреть на то, как хаффлпаффка безуспешно старается повторить правильное движение рукой, резко щурит глаза и выдыхает.
— Нет, погоди, — выставляя палец в воздух, Грэм тут же заходит за спину Трэйси и откладывает свою палочку на ближайшую парту, — Смотри, расслабь руку, — на короткое мгновение, Элайджа, полный уверенности, берёт девушку за руку и аккуратно чертит её запястьем руну. Но стоит носу зачесаться от волос, а запаху парфюма ударить по обонянию, как изображать из себя строгого преподавателя перестаёт получаться. Глубокий вдох. — Вот так, поняла? — спешиваясь, бормочет молодой человек и отступает назад, забирая свою палочку. — Давай, попробуй ещё раз на мне, — стараясь скрыть вновь вспыхнувший румянец, он спешно отходит на несколько метров от волшебницы и лишь потом разворачивается к ней лицом.
В отличие от МакМиллан, он был готов к тому, что у неё не выйдет так быстро. И дело было не в том, что парень приуменьшал таланты Трэйси, просто... он видел, как непросто было всем, кто сталкивался с подобными заклинаниями в первый раз и даже не в первый. Это была не практика, где достаточно нарисовать верную руну в воздухе, чтобы получить зачётный бал. Нужна была концентрация и опыт, чтобы желаемое заклинание сработало верно. А этому нельзя было научиться за несколько попыток.
— Я знаю, Трэйс, но ты делаешь всё правильно, — хмуря брови, настойчиво произносит юноша. — Тебе просто... — он смотрит, как она валится на стул, и расставляет руки по бокам, тихо вздыхая. Тяжело подобрать слова, когда, кажется, использовал весь свой словарный запас подбадриваний и объяснений за последние пару часов. И главное, Элайджа Грэм верил в неё, но никак не мой сделать так, чтобы и Трэйси наконец-то поверила в то, что ей под силу любая магия – достаточно стать чуть более упорной и настойчивой. — Надо поверить в свои силы и у тебя всё получится, — однако дело не сдвигается с мёртвой точки. Ещё одна попытка (если предсмертные конвульсии запястья можно так назвать), ещё один раз ничего не происходит следом. — Боюсь, единственный, кого ты сможешь раздавить, это мышь. Не думаю, что от них стоит защищаться таким способом, — многозначительно дёргая бровями, Илай начинает накручивать прядь волос на палец.
Он пытался быть добрым копом. Улыбался. Громко скандировал, что она самая лучшая и всё у неё обязательно выйдет. Практически бегал с плакатами поддержки, но в итоге получил растекающееся по поверхностям тело, готовое вернуться к истокам и превратиться в слизняка. Или любое другое существо, не обременённое трудностями существования. Нет, так не пойдёт. Надо было что-то делать, нравилось это девушке или нет.
Илай делает глубокий вдох, поджимает губы и отступает назад, выставляя волшебную палочку перед собой.
— МакМиллан, вставай! — он видит её страдающее лицо, но заставляет себя не реагировать на сжимающееся от сочувствия сердце, — Вставай! — его голос чеканит строже, чем раньше. Никакого подчинения. — МакМиллан! Сколько можно! Хочешь сказать, что ты можешь вышибить мою голову бладжером, а волшебная палочка – это слишком сложно? Серьёзно? — на этот раз он почти кричит, с наигранным недовольством произнося одно слово за другим. Элайджа чувствует резкий толчок в руку, и в следующую секунду по комнате разносится победный звук падающей на пол палочки. Парень быстро разворачивается, чтобы удостовериться в том, что слух его не обманывает, а затем также спешно поворачивается обратно к девушке, принимаясь улыбаться в тридцать два.
[float=left][/float]— Трэйси! — задирая руки вверх, громко восклицает волшебник, — Трэйси, у тебя получилось! — требуется несколько мгновений, чтобы сократить расстояние между ними. — Господи, ты такая молодец! — он подскакивает к ней, хватая её за щеки ладонями и в порыве восторга оставляет быстрый поцелуй на губах, — Я же говорил, что у тебя всё получится! Я мучился с этим заклинанием целый день, а у тебя за каких-то пару часов! — отпуская лицо МакМиллан, всё ещё тараторит молодой человек. Его пульс ускоряется, будто Элайджа Грэм только что пробежал целый марафон, или будто это он сам научился заклинанию, с которым страдал последнюю вечность. Чуть успокаиваясь, он смотрит в глаза девушки и тепло улыбается, возвращая ладони обратно на щеки.
— Моя девушка может надрать задницу кому угодно, если только захочет, — не скрывая собственной гордости, сообщает орёл, — Ну, что? Голодная? — или он бы был ужасным тираном, если бы заставил повторить этот успех ещё раз. Обязательно заставит. Но только после заслуженного обеда.

Подпись автора

D I F F E R E N T   M I S S I O N ,  D I F F E R E N T   S C H O O L
i got only one rule