внешний вид.

Стоять напротив поезда в один конец, осознавая, что ты понятия и не имеешь, где будешь спать сегодняшней ночью — момент, который войдёт в топ сто жизнеутверждающих ситуаций в судьбе Джереми Ньюмана. Минимум необходимого багажа за спиной, небольшая сумма наличных денег до тех пор, пока он не придумает, как обойти пристальное внимание банка, устремлённое на его историю кредитных платежей, и попытка улыбаться вселенной, чтобы не дай Бог не прочувствовать всю безвыходность собственного положения. И не стоит забывать о странном презенте, который лежал в пакете в левой руке, и предназначался растопить стену ледяного безразличия Амелии Блум — девушки, которую он сделал спасительницей, решив, что интересоваться её мнением на этот счёт станет излишней навязчивостью. Будем решать проблемы по мере поступления — вот установка, с которой Джереми вышагивал в сторону вагона, чей номер значился на билетике в свободной руке. «В конце концов, она ведь не сможет выставить тебя за дверь?» Неуверенно сопя, он запрыгивает по лестнице внутрь, останавливаясь глазами на отражении, неуверенно смотрящим на него в ответ. «Или я недооцениваю силу женской обиды?» Благо, сохранять веру в лучшее у него всё ещё получалось, тем более, что на памяти отчётливо отпечаталась святая добродетель Блум. Неужели выгонит страждущих? Главное — не переиграть с грустными щенячьими глазами и всхлипами отчаяния.

Выходя на платформу родного города, Джереми решил не упускать сакральности мгновения возвращения блудного сына. Остановиться. Вдохнуть полной грудью пропитанный сыростью недавнего дождя воздух и на всякий случай сделать лицо посерьёзней, словно за углом прячется режиссёр твоей жизни, досконально запечатляющий судьбоносные повороты на камеру. 10:55 вечера. Не самое лучше время для явления Ньюмана народу, но выбора, как такового, у него не было. Вариант «вломиться без предупреждения» всё ещё казался ему безопаснее, чем долгие выяснения отношений, прежде чем Амелия благосклонно разрешит другу из прошлого переночевать в её гостиной. Единственное, чего сделать Джереми не поленился, проверить местонахождение девушки через положение её мобильника. Надо сказать, что он был рад тому, что Блум обнаружилась на том же месте, где он её и оставил. Как бы странно это ни звучало.
— Доброго вечера, — закидывая свою тушку в ближайшее на остановке такси, приветливо улыбнулся молодой человек. Забавно, как по прошествию десяти лет, глаз всё равно узнавал приевшиеся взгляду улицы и очертания Ливерпуля. Наверное, где-то в глубине души Ньюман до сих пор жалел о принятом решении покинуть город, но едва ли ему хватило бы смелости признаться в этом самому себе.
— Остановите у того дома, — довольно резко отлипая от сиденья, чтобы указать пальцем на коричневый дом в конце улицы, сообщает Джереми. «Кажется, кто-то вырастил себе сад ещё более внушительных размеров.» Слава богам, что никто не заметил эту гаснущую улыбку, с которой он вышел из машины, неуверенно ступая к порогу Блум.

Сказать по правде, Ньюман не готовил речи, наивно посчитав себя достаточно бесстрашным, чтобы позвонить в дверь с каменным лицом: «Здравствуй, Маша, я — Дубровский!» Упс. Кажется, кому-то стоило поумерить пыл самоуверенности, потому что с каждым скрипом деревянных ступенек смелости становилось на грамм меньше. «И что теперь?» Совершая финальный рывок к крыльцу Амелии, неуклюже мнется на месте, осматривая окружающую действительность. «Поспать на улице — идея куда заманчивей?» Недовольно закатывая глаза, Джереми делает несколько характерных покашливаний, вдыхает глубокой грудью и... зависает с рукой, собранной в кулак, в миллиметре от двери. Рык недовольства. Разворот. Он скрещивает руки на груди, отбивая раздражённый ритм носком ботинка. «Ещё пару часиков на размышления?» Нет. Ньюман мотает отрицательно головой, будто пытаясь таким образом сказать мирозданию: «Нет, я сделаю это!» Вытаскивает нечто из пакета, который засовывает в рюкзак, не найдя места, куда швырнуть бесполезный атрибут. Распрямляет спину, корчит счастливую рожу приветливости и...
Звонок. На всякий случай предупреждая неоткрытую дверь, он отходит в сторону, стараясь пропасть из поля зрения. Несколько кроличьих вздохов, и слух улавливает отчётливое приближение хозяйки за стеной. «Чёрт!» — очень вовремя. «Она же одна? Господи, пусть она живёт одна.» Потому что и без того расшатанная нервная система вряд ли была готова вынести раздражённое мужское лицо, вместо широкой улыбки Блум. Впрочем, последнее тоже казалось Ньюману чем-то из области фантастики, если брать во внимание ноту, на которой они с ним прекратили общение. Половицы скрипят. Ещё немного, и Джереми точно выплюнет своё сердце, напрочь позабыв, как обещал себе выглядеть представительно и несокрушимо.
— Привет (читать: приветики), — показывая все тридцать два зуба, мгновенно выскакивает молодой человек, как только скрип входной двери оглашает прибытие Амелии. Ловя момент обескураженного вида, он быстрым движением вталкивает ей снеговика в руки, добавляя, — Пока ты не успела попрощаться со мной, даже не выслушав. Это тебе, — на всякий случай выставляя ботинок к косяку, если она попытается закрыться на семь замков прямо перед его носом. — Ты ведь смотрела «Холодную сердцем»? — быстро тараторит парень, — Так вот, это Олаф. Он рад тебя видеть. Я тоже. Пустишь? — видел бы мир эту широкую улыбку беспечности. Только бы легкие не выплюнуть от волнения, а с остальным он точно разберётся.

Подпись автора

D I F F E R E N T   M I S S I O N ,  D I F F E R E N T   S C H O O L
i got only one rule

Вселенная — создание крайне капризное и непредсказуемое; обернёт ваше желание так, что вам только и останется, что стоять разинув рот и нервно хлопать глазами, задаваясь вопросом: «За что мне это?» Хотела собачку, а получила внушительных размеров человекоподобного лося. Предел мечтаний, не находите? Впрочем, едва ли Джереми Ньюман осознавал насколько его появление разнилось с высланным в космос заказом. Все его волнения сконцентрировались вокруг единственной задачи — попасть внутрь и остаться там, как можно дольше. Насколько позволяла приобретённая с возрастом наглость и неимение достойной альтернативы.
— Твоё молчание с каждой секундой становится всё более пугающим, — если кто-то надеялся, что несчастный успокоится на первостепенном вываленном на рыжеволосую потоке речи, очень зря. Пребывая в растерянном состоянии, Ньюман вместо бегства предпочитал словесную атаку. — Ты, — окидывая девушку с ног до головы, неуверенно растягивает звуки. — Собиралась спать? — нелепая улыбка прилагается. Идея извиниться за нарушение планов отвергается в своём зародыше. Даже если бы Амелия пребывала в глубокой зимней спячке, идущий напролом к цели Джереми бы не сдался, пока бы ему ни отворили временное убежище. — Не смотрела, да? — не встречая должного восторга со стороны Блум, траурно замечает молодой человек. «Господи, ты издеваешься? Ты подсунул мне единственную девушку, которая не видела «Холодную сердцем»! Кто вообще отказывается от похода в кино на Диснеевский мультфильм?» В голове щелкает генератор идей, и Ньюман мгновенно выпаливает: Мы обязательно это исправим! — быть может, тогда его подарок не будет пугать своим обличием. Стоило обойтись простой коробкой конфет. Увы, поезд ушёл.
Шаг внутрь. Его пустили — полпобеды. — Чёрт! Забыл портфель! — резко поворачиваясь ко входу и выглядывая на улицу, тянет сумку за собой. Дверь аккуратно захлопывается, а Ньюман вносит себя в дом с концами, находя ближайшую стенку и прижимаясь к ней спиной, словно повинный во всех преступлениях против человечества. Стоит отдать должное Амелии, отсутствие покушений на его бренную жизнь упрощало задачу. Чего нельзя сказать о неожиданно проснувшейся совести, пинающей под дых, стоило Джереми пересечься взглядами с хозяйкой. Но что сказать? Прости, что я такой мудак? Извини, что я привык следовать указаниям папочки, а не руководствоваться собственной головой? Ньюман поджимает губы, медля скидывать с себя безразмерную куртку и ботинки. Тишина начинает давить на плечи. Быть может, зря он вообще пришёл?
— Я, — отшутиться? Ньюман фыркает под нос, отводя глаза в сторону. Пожалуй, хватит с них сегодня фразочек из разряда «я делаю вид, что ничего не произошло.» — Я подумал, что в таком случае ты пошлёшь меня гораздо быстрее, — пытаясь изобразить улыбку, замолкает парень. — Или бросишь трубку. Или вообще не возьмешь телефон. — потерянно тыкая носком кроссовка в пол, быстро добавляет, поднимая взор на Блум. — А ещё у меня с собой есть печенье и чай со вкусом груши и шоколада, — показывая ряд белоснежных зубов, виновато чешет затылок. — И ничего подобного, — внезапно вспоминая нелестный комментарий рыжеволосой на счёт одеяния. — Чудесные трусы и майка. В таком виде не стыдно приём устраивать, — наигранно хмурясь и поддакивая самому себе, замечает Джереми.
Медленно стягивая с себя куртку, наконец вешает её на крючок, оборачиваясь к Амелии. — Я ведь только зашёл, а ты уже раздеваешь? — вопросительно задирая бровь, ухмыляется молодой человек. Следом за верхней одеждой слетают чёрные кеды, которые он небрежно пихает в дальний угол. Проходит к Блум, вырастая над коротышкой и мгновенно сообщая: Смотрю, кто-то здесь так и не вырос? — довольно хмыкает, поправляя рукава рубашки. «Думаешь стоит о переменах?» Смешно, но если Амелия чувствовала непроходимую пропасть молчания длиной в три года, то он будто вчера паковал чемоданы и божился обязательно доставать сообщениями каждый день, описывая свою новую жизнь в Лондоне. Обещания — явно не его сильная сторона. Посему Ньюман откладывает вопросы про глобальные изменения до лучших времен, скрещивая пальцы, чтобы они когда-нибудь настали. «Расскажешь, зачем ты явился?» — Мне поставить чайник? — пожалуй, историю о своей беспробудной глупости можно опустить. Вдруг не спросит. — Или тебе поставить чайник, — виновато улыбаясь. — Я ведь, — неловкая пауза. — У тебя дома. — отделяя каждое слово, чеканит парень. — Но если вдруг хозяйка пустит меня к плите, то я и накормить могу, — с лицом: «Да, я и так умею.» Самореклама ещё никому не вредила. Ко всему прочему, изображая из себя сборник хороших качеств, он не ощущал отчётливых ударов розгами от совести. Как не оставить в качестве домашнего животного?

Подпись автора

D I F F E R E N T   M I S S I O N ,  D I F F E R E N T   S C H O O L
i got only one rule